Критика гороскопа государства Российского 6 июля 862 года

Источник: статьи ректора Академии Астрологии Левина Михаила Борисовича:

http://astroacademia.narod.ru/levin_mb/Rossia_21_vek.htm
http://www.astro-academia.ru/knigi_statii/putin.html

М. Б. Левин основывает свои прогнозы развития России на том, что государство Российское как самостоятельная независимая единица берет начало от правления Рюрика в Новгороде — 6 июля 862 года 23:3508. М. Б. Левин: "С этого события началось формирование нового – русского – народа". Именно на этот момент М. Б. Левин строит гороскоп России.

Михаил Борисович Левин: В ближайшие 110 лет Россию ожидает устойчивый подъём. В настоящий момент идёт период стабилизации, за которой последуют периоды роста, а затем период экспансии. Из некоторых дополнительных соображений, можно заключить, что во второй половине 21-го столетия Россия вступит в свой золотой век.

Сложившаяся республиканская система правления в основных чертах сохранится. Останется единый центр, но постепенно будет увеличиваться самостоятельность территориальных образований без потери единства страны и без разрушения центральной власти.

Происходит медленное изменение менталитета.

В дальнейшем Россия станет центром мощного территориального союза, а к концу века выходит в мировые лидеры.

Исходя из анализа, можно сказать, что (если не произойдёт общемировой катастрофы, вроде всемирного потопа) в России в будущем невозможны:

1) распад страны на независимые государства;

2) потеря суверенитета;

3) массовые восстания и мятежи, захватывающие большие районы и грозящие насильственной сменой власти;

4) глобальные войны, но не исключены локальные войны на периферии или за границей;

5) насильственный переход власти к каким-либо силовым структурам;

6) диктатура, хотя возможно некоторое ужесточение власти президента;

7) возвращение режима единоличной власти;

8) переход власти к экстремистским партиям, в том числе и возвращение коммунистического режима;

9) экономический коллапс;

10) демографический коллапс.

Расширения территории и возвращения утерянных территорий в первой половине столетия не будет. Единственно, что возможно – это объединение с Белоруссией. Однако будет происходить объединение России с бывшими республиками в форме тесных союзов, конфедерации или федерации и переход некоторых бывших территорий под частичную юрисдикцию России. Восстановление единства славянских территорий и образование единой страны будет происходить в начале 2050-х годов. Начиная с 2050-х годов, Россия станет центром нового объединения как славянских, так и других бывших республик. Подробнее в разделе «Международные отношения».

Одновременно с восстановлением единства будет происходить реорганизация государства. Территориальные образования приобретут очень высокий уровень самоуправления, сравнимый с бывшими республиками, при сохранении единого центра. Историческим аналогом такой формы управления, хотя и неполным, является Владимирская Русь, в которой отдельные княжества подчинялись Киеву, а города имели своё самоуправление (вече). Весь ближайший (более двухсот лет) период жизни России отличается единым законодательством и республиканской формой правления.

В истории России можно выделить (из астрологических соображений) несколько периодических процессов. Два наиболее важных из них: первый с периодом примерно 385-395 лет характеризует жизнь русского государства как целого, отношение с соседями, устройство и тип государственной власти, систему ценностей, идеалы. Второй процесс с периодом около 1080 лет относится к внутренней жизни, он связан с глубокими изменениями в структуре общества, с отношением власти и народа, с наиболее серьёзными кризисами в жизни страны. Можно сказать, что он связан с «кармой и судьбой» народа, и отмечает большинство наиболее значимых моментов его судьбы. Вместе эти два периода описывают «скелет» истории народа.

Ольга Иванец: М.Б. Левин строит свою систему прогнозов на анализе исторических фактов с позиции астрологических циклов. Этот метод используют классические западные астрологи во всем мире. Он описан в распространенной на территории бывшего СССР книге Николаса Кэмпиона, Майкла Бэйджента, Чарльза Харвиа «Мировая астрология: введение в астрологию стран, народов и организаций». Москва, Лига независимых астрологов, 1999.

М. Б. Левин: Рассмотрим периоды, или «волны» первого цикла. Первая волна (княжество – Близнецы): 816 – 1199 годы. Становление единого этноса, возникшего из взаимодействия восточнославянской группы племён и норманнов (варягов).

Ольга Иванец: правомерно ли говорить о едином этносе, возникшем на основе взаимодействия восточно-славянских племен и варягов применительно к жителям территории, которую сейчас занимает Российская федерация? Славянское происхождение «русских» в смысле жителей современной Российской федерации не то что поставила под сомнение, а опровергла работа российского археолога XIX века А. С. Уварова (1828 – 1884). В 1851 он участвовал в раскопках на территории древнего Суздальского княжества, где открыл свыше 750 курганов, и на основании результатов раскопок написал исследовательскую работу «Меряне и их быт по курганным раскопкам». Оказывается, раскопки основных политических центров Ростово-Суздальской земли: Ростова, Суздаля, Владимира Юрьева, Переславля, Мурома, Коломны, Москвы, Рязани, Можайска, Твери, Костромы, Ярославля, Калуги, Галича-Мерского и др. – не выявили ни одного славянского захоронения. В этих местах не было найдено ни единой киевской монеты X-XII столетия. Это означает, что «перетекания» славян в период VIII – XVI столетий на территорию Ростово-Суздальской земли не было.

Веским опровержением предположения о восточно-славянских корнях современного российского этноса является свидетельство московского антрополога А. П. Богданова, автора работ по антропологии, посвященных, главным образом, краниологии древнего населения России: «Материалы для антропологии курганного периода в Московской губернии», 1867; «О могилах Скифосарматской эпохи в Полтавской губернии и о краниологии скифов», 1880; «Меряне в антропологическом отношении», 1879; «Черепа и кости людей каменного века…», 1881 (совместно с М. А. Тихомировым) и др. Меряне въ антропологическомъ отношеніи / Меряне в антропологическом отношении : «Ярославская, Владимирская, Московская, Тверская, Вологодская, Рязанская, Нижегородская губернии – это местности с Мерянским населением… Итак, и краниология подтверждает добытые археологическим и лингвистическим путем. Разница лишь в том, что краниологический тип, характерный… Мерянскому населению (долихоцефалия), распространяется на Юг и на Юго-Запад значительно дальше – до Черниговской и Киевской губерний, а на Юго-Запад и Запад вплоть до Минска, Новгорода и Олонецкой губернии». Славянские племена (поляне, деревляне, сиверяне, дулибы, тиверцы и др.) и финские племена (мурома, меря, весь, мещера, мокша, пермь, нарова и др.), которые стали со временем основою великороссов, не имели в истории ничего общего, хозяйственно не пересекались до XVI века. Миграция отдельных представителей славянских племен в земли будущей Московии в составе дружин, конечно, могла происходить. Но то были редкие случаи. Метод заселения отдельными выходцами-славянами финских земель свидетельствует о том, что пришельцев было очень мало, и они были в основном монахами. Они не вступали в борьбу с местными племенами, поскольку могли быть убиты.

М.Б. Левин: Начало 1-й великокняжеской династии 862-й год. Исходная точка – Новгород, через 20 лет центр перемещается в Киев.

Ольга Иванец: предками венедов (названия славян у римских историков I -II столетия н. э.) археологи считают племена зарубинской культуры, жившие на территории Поднепровья во II – I в. до н. э. Венеды создавали межплеменные браки с германцами, фракийцами, сарматами, угро-финнами, балтами, перенимая их обычаи. Например, Черняховская культура. В VI в. готские и византийские историки сообщают уже о нескольких славянских союзах племен. Единое восточнославянское государство возникло в 882 году, когда воевода Олег после смерти основателя княжеской династии Рюрика перевез из Новгорода малолетнего сына Рюрика Игоря в Киев и занял место князя на киевском престоле, провозгласив: «Се буде мать городов Руських».

С 879 года Олег стал княжить в Новгороде как опекун над малолетним Игорем. Но весной 882 года Олег собрал разноплеменную дружину и пошел на Киев, поскольку в нем воеводы Аскольд и Дир самовольно захватили власть. Став киевским князем Олег объединил два центра восточных славян: северный (Новгород) и южный (Киев). А не просто переместил столицу новгородского княжества на пустое место, подобно тому, как царь Петр Первый переместил столицу государства Российского из ненавистной ему Москвы в только что построенный специально для этого город Петербург, как можно подумать из утверждения Левина.

Вокняжившись в Киеве, Олег установил для Новгорода дань варягам в 300 гривен: «и оустави варѧгом дань даяти новагорода дѣлѧ єже до смерти Ярославлѧ даяше варѧгом». В 911 году Олег отправил в Константинополь посольство, которое подтвердило «многолетний» мир и заключило новый договор. Олег именуется в договоре «великим князем руським». В подлинности соглашения 911 года сомнений не возникает: она подкрепляется как лингвистическим анализом, так и упоминанием в византийских источниках. Именно поэтому Олег, а не Рюрик, является основателем государства Киевская Русь.

Василий Ключевский ЛЕКЦИЯ IX: «… великое княжество Киевское … явилось сперва одним из местных варяжских княжеств: Аскольд с братом уселись в Киеве как простые варяжские конинги, охранявшие внешнюю безопасность и торговые интересы захваченного ими владения. Олег шёл по их следам и продолжал их дела. Но военно-промышленное положение Киева сообщило всем им более широкое значение. Киевская земля прикрывала собою с юга всю страну по греко-варяжскому пути; её торговые интересы разделяла вся страна, ею прикрываемая. Потому под властью киевского князя волей или неволей соединились другие варяжские княжества и городовые области Руси, и тогда Киевское княжество получило значение Русского государства. Это подчинение было вынуждено политической и экономической зависимостью от Киева, в какую эти княжества и области стали с падением хазарского владычества в степи. Поэтому появление Рюрика в Новгороде, кажется мне, неудобно считать началом Русского государства: тогда в Новгороде возникло местное и притом кратковременное варяжское княжество. Русское государство основалось деятельностью Аскольда и потом Олега в Киеве: из Киева, а не из Новгорода пошло политическое объединение русского славянства; Киевское варяжское княжество этих витязей стало зерном того союза славянских и соседних с ними финских племён, который можно признать первоначальной формой Русского государства».

Согласно антропологических и археологических исследований, мы знаем, что Псков и Новгород были населены славянами. Ясно, что современный российский этнос не может быть наследником Новгорода и Пскова по национальному признаку. Но может ли государство Россия быть духовной наследницей Новгорода IX века? Духовной наследницей в том смысле, что продолжает культурные, экономические, духовные, политические традиции Новгородской республики? Ответ очевиден: нет. Чтобы убедиться в этом, обратимся к истории.

Новгоро́дская республика — период с 1136 по 1478 в политической истории Земли Новгородской, по виду политического управления — республика с центром в Новгороде. Элементы республиканского правления заметны в событиях до приглашения Рюрика, во времена начала княжения Ярослава Мудрого (1015—1016 гг.) и в других эпизодах истории Новгородской земли. Начало периода связывают с изгнанием новгородского князя Всеволода Мстиславича новгородцами в 1136 году, которое крупнейший советский историк Б. Д. Греков в 1929 году назвал «революцией в Новгороде XII века». В январе 1478 года Новгородская республика прекратила своё существование в связи с её захватом и присоединением к Московскому княжеству Иваном ΙΙΙ.

Чтобы сравнить принципы власти в древнем Новгороде и принципы власти в России с тех пор, когда она была ростово-суздальской землей времен Андрея Боголюбского, и до наших дней, обратимся к В.О. Ключевскому. А также ознакомимся с историческими событиями, в результате которых земли новгородской республики вошли в состав государства Московия, образовавшегося со временем в земле ростово-суздалькой.

РАЗВИТИЕ НОВГОРОДСКОЙ ВОЛЬНОСТИ. По смерти Ярослава Новгородская земля присоединена была к великому княжеству Киевскому, и великий князь обыкновенно посылал туда для управления своего сына или ближайшего родственника, назначая в помощники ему посадника. Новгородцы в договорах с князьями ссылались на грамоты Ярослава I, по которым они платили дань великим князьям. Это было письменное определение финансовых отношений, которые в других старших городах устанавливались устными договорами князей с вечем. Но со смерти Владимира Мономаха новгородцы все успешнее приобретают преимущества, ставшие основанием новгородской вольности. В XII в. усобицы князей уронили княжеский авторитет. Это давало возможность местным земским мирам свободнее определять свои отношения к князьям. Новгород шире всех воспользовался этой выгодой.

ГАРАНТИИ ВОЛЬНОСТИ. По рассказу летописи, с 1126 г. выбор посадника стал постоянным правом, которым очень дорожили новгородцы. Понятна, перемена в самом характере этой должности, происшедшая вследствие того, что она давалась не на княжеском дворе, а на вечевой площади. Из представителя и блюстителя интересов князя пред Новгородом посадник должен был превратиться в представителя и блюстителя интересов Новгорода пред князем. После и другая важная должность — тысяцкого — также стала выборной. В новгородском управлении важное значение имел местный епископ. со второй половины XII в. новгородцы начали выбирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь "всем городом" на вече и посылая избранного в Киев к митрополиту для рукоположения. Первым таким выборным епископом был игумен одного из местных монастырей Аркадий, избранный новгородцами в 1156 г. С тех пор за киевским митрополитом осталось лишь право рукополагать присланного из Новгорода кандидата. Так во второй и третьей четвертях XII в. высшая новгородская администрация стала выборной. В то же время новгородцы начали точнее определять и свои отношения к князьям. Усобицы князей давали Новгороду возможность и приучали его выбирать между князьями-соперниками и налагать на выбранного князя известные обязательства, стеснявшие его власть.

ДОГОВОРЫ С КНЯЗЬЯМИ. Уже в начале XIII в. князья крестным целованием скрепляли известные права новгородцев. Условие не лишать новгородского сановника должности без вины, т. е. без суда, является в позднейших договорах одним из главных обеспечений новгородской вольности. Льготы, которых добились новгородцы, излагались в договорных грамотах.

КНЯЗЬ В УПРАВЛЕНИИ И СУДЕ. Князь был в Новгороде высшей правительственной и судебной властью, руководил управлением и судом, определял частные гражданские отношения согласно с местным обычаем и законом, скреплял сделки и утверждал в правах. Но все эти судебные и административные действия он совершал не один и не по личному усмотрению, а в присутствии и с согласия выборного новгородского посадника: "…без посадника ти, княже, суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ти даяти". На низшие должности, замещаемые не по вечевому выбору, а по княжескому назначению, князь избирал людей из новгородского общества, а не из своей дружины. Все такие должности, "волости", раздавал он с согласия посадника. Князь не мог отнять без суда должности у выборного или назначенного на нее лица. Все судебные и правительственные действия совершал он лично в Новгороде и ничем не мог распоряжаться с низу, из Суздальской земли, находясь в своей вотчине. "А из Суждальской ти земли Новгорода не рядити, ни волостий ти не роздавати". Так вся судебная и правительственная деятельность князя шла под постоянным и бдительным надзором новгородского представителя.

ФИНАНСОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ. С мелочной подозрительностью определяли новгородцы свои финансовые отношения к князю, его доходы, стараясь в этом отношении возможно крепче связать ему руки. Князь получал "дар" с новгородских волостей, не входивших в состав древнейших коренных владений Новгорода, каковы Волок, Торжок, Вологда, Заволочье и др. Сверх того, он получал еще "дар" от новгородцев, едучи в Новгород, по станциям, но не получал его, уезжая из Новгородской земли. Боясь отпадения или захвата Заволочья, новгородцы старались не допускать прямых отношений князя с этой обширной и важной для них волостью и требовали в договорах, чтобы князь отдавал свои заволоцкие сборы на откуп новгородцам. Если же он сам хотел собирать их, то посылал бы в Заволочье своего сборщика из Новгорода, и этот сборщик не отвозил бы собранную дань прямо на низ, т. е. в Суздальскую землю, в вотчину князя, а завозил бы наперед в Новгород, откуда она и передавалась бы князю: так Новгород получал возможность контролировать эту операцию. Кроме того, князь пользовался в Новгородской земле судными и проезжими пошлинами и разными рыбными ловлями, сенокосами, бортями, звериными гонами; но всеми этими доходами и угодьями он пользовался по правилам, точно определенным, в урочное время и в условленных размерах. Князь, по договорам, не мог иметь в Новгородской земле своих источников дохода, независимых от Новгорода. Новгородцы всего более старались помешать князю завязать непосредственные юридические и хозяйственные связи в Новгородской земле, которые шли бы помимо выборных новгородских властей и давали бы князю возможность пустить здесь прочные корни. В договорных грамотах особым условием запрещалось князю с его княгиней, боярами и дворянами приобретать или заводить села и слободы в Новгородской земле и принимать людей в заклад, т. е. в личную зависимость.

ОТНОШЕНИЯ ПО ТОРГОВЛЕ. С такой же точностью были определены отношения князя и к новгородской торговле. Торговля внутренняя и внешняя была жизненным нервом города. Князь нужен был Новгороду не только для обороны границ, но и для обеспечения торговых его интересов: он должен был давать в своем княжестве свободный и безопасный путь новгородским купцам. Князь обязывался пускать их в свои владения "гостить без рубежа", без задержки. Было точно определено, какие пошлины взимать князю с каждой новгородской ладьи или торгового воза, являвшихся в его княжество. В Новгороде рано появляются заморские купцы с Запада. Около половины XII в. здесь основались купцы с острова Готланда из города Висби, который был тогда средоточием торговли по балтийским берегам. Готландцы построили в Новгороде на торговой стороне у торга двор с церковью скандинавского святого Олафа, с "варяжскою божницей", как его называли новгородцы. Потом купцы из немецких городов, составлявшие торговое общество на том же Готланде, построили в той же части Новгорода другой двор, на котором в 1184 г. поставлена была "немецкая ропата" — церковь св. Петра. С усилением Ганзы в XIV в. немцы в Новгороде вытеснили готов и стали нанимать их новгородский двор, и тогда высшее руководство немецкой торговлей в Новгороде перешло от Висби к Любеку, главе Ганзейского союза. Новгородцы очень дорожили своей балтийской торговлей и давали большие льготы обеим иноземным конторам, хотя при корпоративной сплоченности и расчетливо выработанном порядке ведения дел заморские торговые компании извлекали из Новгорода несравненно больше выгод, чем умел извлечь Новгород из них. По договорным грамотам, князь мог участвовать в торговле города с заморскими купцами только чрез новгородских посредников; он не мог затворять немецкого торгового двора, ни ставить к нему своих приставов. Таким образом новгородская внешняя торговля была ограждена от произвола со стороны князя.

НЕПОЛНОТА ДОГОВОРНЫХ ГРАМОТ. Припомним значение князя, вождя дружины, в старинных торговых городах Руси IX в. Это был наемный военный сторож города и его торговли. Точно такое же значение сохранял для Новгорода и князь удельного времени. Это значение князя выражено в псковской летописи, которая одного новгородского князя XV в. называет "воеводой, князем кормленым, о ком было им стояти и боронитися". Значение князя как наемника новгородцы, верные своей старине — пошлине, старались поддерживать договорами до конца своей вольности. Так смотрели на князя их отцы и деды; иначе не хотели или не умели посмотреть на него дети и внуки. Но такой старообразный взгляд Новгорода на князя удельного времени, как увидим, совсем не сходился со взглядом тогдашнего князя на Новгород.

УПРАВЛЕНИЕ НОВГОРОДА ВЕЛИКОГО. Новгород в удельные века развивал лишь порядок политических отношений, какой завязался всюду на Руси гораздо раньше; но этот порядок прежде времени погиб в остальных областях, а в Новгороде имел время развиться в сложную систему правительственных учреждений. В этом и сходство его с волостными городами Киевской Руси, и вместе отличие от них.

НОВГОРОД — ДЕРЖАВНАЯ СОЮЗНАЯ ОБЩИНА. У Новгорода не было своих постоянных князей. По идее общее достояние княжеского рода, владеемое по очереди старшими его представителями, великими князьями, он стал ничьим на деле. Выбирая князей по произволу на условиях найма и корма, он был всем чужой, и все князья были ему чужие. По мере того как устанавливались у него договорные отношения к князьям, новгородский князь постепенно выступал из состава местного общества, теряя органические связи с ним. Он со своей дружиной входил в это общество лишь механически, как сторонняя временная сила. Он и жил вне города, на Городище, как называлось его подворье. Благодаря тому политический центр тяжести в Новгороде должен был с княжеского двора переместиться в среду местного общества, на вечевую площадь. Вот почему, несмотря на присутствие князя, Новгород в удельные века был собственно державной общиной. Далее, в Новгороде мы встречаем то же военное устройство, какое еще до князей сложилось в других старших городах Руси. Новгород составлял тысячу — вооруженный полк под командой тысяцкого. Эта тысяча делилась на сотни — военные части города. Каждая сотня со своим выборным сотским представляла особое общество, пользовавшееся известной долей самоуправления, имевшее свой сход, свое вече. В военное время это был рекрутский округ, в мирное — округ полицейский. Но сотня не была самой мелкой административной частью города: она подразделялась на улицы, из которых каждая со своим выборным улицким старостой составляла также особый местный мир, пользовавшийся самоуправлением. С другой стороны, сотни складывались в более крупные союзы — концы. Каждый городской конец состоял из двух сотен. Во главе конца стоял выборный кончанский староста, который вел текущие дела конца. Но он правил концом не один, а при содействии коллегии знатных обывателей конца, которая составляла кончанскую управу. Эта управа была исполнительным учреждением, действовавшим под надзором кончанского веча, имевшего распорядительную власть. Союз концов и составлял общину Великого Новгорода. Таким образом, Новгород представлял многостепенное соединение мелких и крупных местных миров, из которых большие составлялись сложением меньших.

ВЕЧЕ И ЕГО ОТНОШЕНИЕ К КНЯЗЮ. Совокупная воля всех этих союзных миров выражалась в общем вече города. По происхождению своему новгородское вече было городским собранием, совершенно однородным со сходами других старших городов Руси. Оно не было постоянно действующим учреждением, созывалось, только когда являлась в нем надобность. Никогда не было установлено постоянного срока для его созыва. Вече собиралось по звону вечевого колокола. Вече не было по составу своему представительным учреждением, не состояло из депутатов: на вечевую площадь бежал всякий, кто считал себя полноправным гражданином. Вече обыкновенно состояло из граждан одного старшего города; но иногда на нем являлись и жители младших городов земли, впрочем только двух, Ладоги и Пскова. Это были или пригородские депутаты, которых посылали в Новгород, когда на вече возникал вопрос, касавшийся того или другого пригорода, или случайные посетители Новгорода из пригорожан, приглашенные на вече. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, степенным посадником либо тысяцким. Вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением жизни или конфискацией имущества и изгнанием (поток и разграбление Русской Правды). Вече постановляло новые законы, приглашало князя или изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало их споры с князем, решало вопрос о войне и мире и т. п. В законодательной деятельности веча принимал участие и князь; но здесь в компетенции обеих властей трудно провести раздельную черту между правомерными и фактическими отношениями. По договорам князь не мог замышлять войны "без новгородского слова"; но не встречаем условия, чтобы Новгород не замышлял войны без княжеского согласия, хотя внешняя оборона страны была главным делом новгородского князя. По договорам князь не мог без посадника раздавать доходных должностей, волостей и кормлений, а на деле бывало, что вече давало кормления без участия князя. Точно так же князь не мог отнимать должностей "без вины", а вину должностного лица он обязан был объявить на вече, которое тогда производило дисциплинарный суд над обвиняемым. Но иногда роли обвинителя и судьи менялись: вече привлекало на суд пред князем неудобного областного кормленщика. По договорам князь не мог без посадника давать грамот, утверждавших права должностных или частных лиц; но нередко такие грамоты исходили от веча помимо князя и даже без его имени, и только решительным поражением новгородской рати Василий Темный заставил новгородцев в 1456 г. отказаться от "вечных грамот".

Википедия повествует, что Васи́лий II Васи́льевич Тёмный был князем с московским с 1425 года, сыном Василия I Дмитриевича и Софьи Витовтовны. Прозвище “Темный” Василий получил, как пишет историк Н. М. Карамзин, в результате того, что был захвачен и ослеплен в 1446 году 16 февраля ночью в отместку от имени Дмитрия Юрьевича Шемяки, Ивана Можайского и Бориса Тверского, которые велели ему сказать: «Для чего любишь татар и даешь им русские города на кормление? Для чего серебром и золотом христианским осыпаешь неверных? Для чего изнуряешь народ податями? Для чего ослепил брата нашего, Василия Косого. В 1447 году Василий посетил Ферапонтов монастырь и получил благословение игумена Мартиниана на поход против овладевшего Москвой Дмитрия Шемяки. С большим трудом он вернул себе московский трон. В 1453 году Дмитрий Шемяка был отравлен, а в 1456 году Новгородская республика была вынуждена признать свою зависимость от Москвы по Яжелбицкому договору.

В. О. Ключевский объясняет причины падения Новгорода следующим образом.

ОБЩАЯ ПРИЧИНА ПАДЕНИЯ ВОЛЬНОГО ГОРОДА. Около половины XV в. мыслящие люди Новгорода, предчувствуя его падение, расположены были видеть причину приближавшейся беды в городских раздорах. Новгородский архиепископ Иона, отговаривая Василия Темного незадолго до его смерти от похода на Новгород, обещал великому князю испросить у бога его сыну Ивану свободу от Орды за сохранение свободы Новгорода и при этом, вдруг заплакав, произнес: "Кто может озлобить толикое множество людей моих, смирить величие моего города? Только усобицы смятут их, раздор низложит их". Но в судьбе Новгорода усобицами, как и другими недостатками его быта, можно объяснить разве только легкость его покорения Москвой. Новгород пал бы, если бы и был от них свободен: участь вольного города была решена не местными условиями, а более общей причиной, более широким и гнетущим историческим процессом. Я указывал на этот процесс, заканчивая историю Московского княжества в удельные века. К половине XV в. образование великорусской народности уже завершилось; ей недоставало только единства политического. Эта народность должна была бороться за свое существование на востоке, на юге и на западе. Она искала политического центра, около которого могла бы собрать свои силы для этой тяжелой и опасной борьбы. Мы видели, как таким центром сделалась Москва. как удельные династические стремления московских князей встретились с политическими потребностями всего великорусского населения. Эта встреча решила участь не только Новгорода Великого, но и других самостоятельных политических миров, какие еще оставались на Руси к половине XV в. Уничтожение особности земских частей независимо от их политической формы было жертвой, которой требовало общее благо земли, теперь становившейся строго централизованным и однообразно устроенным государством, и московский государь явился исполнителем этого требования. А Новгород, по основам своего народного быта органическая часть Великороссии, жил отдельною от нее жизнью и хотел продолжать так жить, не разделяя ее интересов и тягостей: в 1477 г., переговариваясь с Иваном III, новгородцы ставили условие, чтобы их "в Низовскую землю к берегу" на службу не посылали — защищать южную окраину Московского государства от татар. Новгород при лучшем политическом устройстве мог бы вести более упорную борьбу с Москвой, но исход этой борьбы был бы все тот же: вольный город неминуемо пал бы под ударами Москвы”.

В октябре 1477 года Иван III Васильевич Великий — князь московский с 1462 по 1505 год, сын московского великого князя Василия II Васильевича Тёмного снова повел рати на Новгород.

Посмотрим, что в этот раз вывезли в Москву из Новгорода:

"Следом за ним (Иваном III — О.И.) привезли в Москву славный Вечевой колокол Новгородский и повесили его на колокольне Успенского Собора, на площади… Если верить сказанию современного историка Длугоша, то Иоанн приобрел неисчислимые богатства в Новгороде, нагрузил 300 телег серебром, золотом, каменьями драгоценными, которые он обнаружил в древней сокровищнице Епископской или у Бояр, имения которых были описаны, а к тому же еще множество шелковых тканей, сукна, мехов и другого. Кое-кто оценивает эту добычу в 14 000 000 флоринов…" [Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. — М.: Моск. рабочий, Слог, 1993—1994, том VI, с 284].

Обратите внимание: этот поход Иван III осуществил сразу после страшной эпидемии чумы, что постигла землю Новгородскую, опустошив ее и без меча: "Язва, именуемая в летописях "железою", еще искала жертв в России, особенно в Новгородских и Псковских владениях, где, если верить подсчетам одного Летописца, за д в а года умерло 2 5 0 652 людей, в одном лишь Новгороде 48 402, в монастырях около 8 000" [Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. — М.: Моск. рабочий, Слог, 1993—1994, том VI, с 220].

Но это еще был не конец Новгорода. У древнего славянского племени кривичей еще остались силы, и оно сумело возродиться после страшного опустошения 1465— 1488 годов, чтобы через 100 лет, в 1570 году, быть окончательно уничтоженным внуком Ивана III — Иваном IV — страшным тираном своего времени.

Тогда окончательно погибла древняя шестисотлетняя культура, без остатка погибло древнее славянское племя кривичей в Новгородской земле, преимущественно уничтоженное, отчасти уведенное в рабство в московские владения, где растворилось и исчезло среди фино-татарского населения Москвы.

Часть кривичей сохранилась. Белорусский народ имеет честь быть наследником кривичей, радимичей и дреговичей — исконных славянских племен. Часть кривичей вошла в великое Литовско-Русское княжество, где и стала одной из составляющих возникновения белорусского народа.

Но переняла ли Москва культурные достижения Новгорода? Может ли фино-татарский этнос, составляющий нацию великороссов, считать себя наследником новгородской культуры? Имеет ли право жестокий завоеватель, уничтоживший местный народ, местные обычаи, культуру, разграбивший все нажитое народом богатство и даже церковную утварь, считать себя преемником этой культуры? То, что завоевание Новгорода было именно завоеванием в прямом, а не в переносном смысле, и вовсе не добровольным “воссоединением земель российских”, свидетельствует не какой-то недоброжелатель России, возмущенный деспотией и насилием, преисполненный сострадания к порабощенным народам, а сам М. М. Карамзин – великий великоросс, придворный историк императрицы.

Вот что он пишет: "… однако Иоанн видел недовольство, тайные жалобы Новгородцев; надежда, что вольности могут воскреснуть, еще жила в их сердцах… В 1487 году перевели из Новгорода во Владимир 50 лучших семей купеческих. В 1488 году Наместник Новгородский (московит, который правил в Новгороде — О.И.), Яков Захарьевич, казнил и повесил многих уважаемых людей… и прислал в Москву больше восьми тысяч Бояр, именитых граждан и купцов, которые получили земли во Владимире, Муроме, Нижнем, Переславле, Юрьеве, Ростове, Костроме; а на их земли, в Новгород, послали Москвитян, людей служивых и гостей (по тому же принципу действовали последующие цари Российской империи и большевики – О.И.). Этим переселением был навеки укрощен Новгород. Остался труп, душа исчезла, другие жители, другие обычаи, свойственные Самодержавию (Московии и московитам, великороссам — О.И.). Иоанн в 1500 году, с согласия Митрополита, раздал все Новгородские церковные усадьбы на поместья Детям Боярским (московитам— О.И.)" [Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. — М.: Моск. рабочий, Слог, 1993—1994, том VI, с 289—290].

Разве можно было физическим уничтожением и расселением в дикие, глухие уголки Московии одной-двух семей, оставшихся в живых новгородцев, обогатить культуру народа-завоевателя? Московит от такого соседства не мог подняться в своем личностном развитии. Он не перенял привычек, культурных традиций и общественного строя новгородцев, чуждаясь их, враждебных и непонятных. Он не стал менее жестоким, более добрым и сострадательным, не стал более вольнолюбивым. У московита начала XVI века, живущего в нищете и страхе, не могло быть потребности в получении знаний, в образовании, в развитии личности, в демократическом устройстве общества. Он понимал лишь грубую силу.

Иван III умер в 1505 году, оставив княжеский престол своему сыну Василию III. Новый московский князь, как и все его предки, начал правление с военного похода на соседей. Настала очередь Пскова, который в свое время предал Новгород. Сын действовал по примеру отца: жег, убивал, грабил. Была уничтожена культура Пскова, подчистую разграблена сокровищница, разорена церковь, выселены в Московию жители.

Что пишет М. М. Карамзин:

"(Московский князь повелел ): " Знатные Псковичи! . . Возьмите жен и детей; идите в землю московскую"… их всех, убитых горем… в ту же ночь повезли в Москву… Они могли взять с собой только толику своих пожитков… (Князь же Московский) раздал села высланных Псковитян Московским Боярам… с торжеством поехал в Москву, куда отправили за ним и Вечевый колокол…

‘Так, — говорит псковский Летописец, — исчезла слава Пскова, плененного не иноверными, но своими братьями Христианами. О город, когда-то великий! Ты рыдаешь, опустошенный. Налетел на тебя орел многокрылый с когтями льва, вырвал из недр твоих три кедра Ливанских; выкрал красу, богатство и граждан; вскопал торговища…; заслал наших братьев и сестер в места далекие, где не бывали ни отцы их, ни деды, ни прадеды!" [Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. — М.: Моск. рабочий, Слог, 1993—1994, том VII, с 25—27).

"... (Сановники московские, назначенные князем в Псков) именем новых законов увеличили налоги для граждан и хлеборобов, не слушали справедливых жалоб и казнили за них, так что несчастные жители толпами бежали в чужие земли… Пригороды опустели. Иноземцы, купцы, ремесленники, у которых были дома в Пскове, не хотели быть ни жертвой, ни Свидетелями насилия и все выехали оттуда" [Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. — М.: Моск. рабочий, Слог, 1993—1994, том VII, с 27].

До конца княжения Василия III в Новгороде и Пскове полностью исчез торгово-промышленный люд в результате московского завоевания. Имущество порабощенных новгородцев и псковитян было полностью конфисковано московитами, производства по большей части разрушены. Новые московские поселенцы были людьми военными, их не интересовали ремесла и торговля. Кому нужно трудиться, если можно грабить? В своей завоевательной экспансии Московия в XVI веке сохранила свой первоначальный характер — характер военной колонии в покоренной стране. Московское княжество до середины XVI века представляло собой повсеместное побоище.

Что пишет англичанин Дженкинс, который плыл в 1558 году с флотилией галер из Нижнего Новгорода по Волге на Дальний Восток, о Московии того времени: "… все окрестные области до соседнего бассейна Клязьмы опустошены московским завоеванием. Страна усеяна руинами" [Валишевский К. Иван Грозный. — М.: ИКПА, 1989. — Репринтное воспроизведение издания 1912 года, с 14—15].

Поход Ивана Грозного на Новгород в январе 1570 года еще раз основательно разрушил город:

"В холодное зимнее время Иван собрался в поход, взял с собой опричников и целое войско. Уже на границе Тверской губернии началась военная экзекуция, перед какой блекли ужасы первого ливонского похода. Дальше был систематический разгром всей области: от Клина до Новгорода царь оставил за собою пустыню.

2 января его передовые отряды появились под стенами города и окружили его со всех сторон. Пригородные монастыри были отданы на разграбление, до 500 монахов забраны. На следующий день опричники проникли в город, собрали всех священников и диаконов, поставили их рядом с монахами… их били с утра до вечера, вымогая по 20 р. выкупу за каждого. Как можно судить по документам, между ними были счастливцы, избежавшие пыток, заплатив необходимую сумму. Остальных ожидала страшная судьба. Царские приставы шныряли по домам и сгоняли жителей в огороженное место, которое охраняли войска. В пятницу 6 января прибыл сам Иван (Грозный) с сыном и 500 стрельцами. Он приказал бить палками до смерти всех монахов… Трупы их развезли по монастырям и там похоронили.

Настала очередь белого духовенства. В воскресенье утром перед обеднею архиепископ вышел с крестным ходом навстречу царю на волховский мост и хотел благословить его. Иван не принял благословения и назвал его "волкомъ хищным". Но все ж наказал ему служить обедню в св. Софии. У него было намерение повторить сцену расправы с Филиппом. Царь принял даже приглашение отобедать у владыки. Он казался веселым и ел охотно. Внезапно посреди трапезы он громко вскрикнул. По этому знаку опричники взялись исполнять, что им было заранее приказано. Весь дом архиепископа был разгромлен. С него сорвали одежды и вместе с челядью бросили в темницу. В последующие дни террор достиг ужасного размаха. На головной городской площади было сооружено подобие трибунала, окруженного орудиями пыток. Царь приступил к быстрому суду. Мещан приводили сотнями, пытали, жгли на малом огне с изуверскими приемами, таким образом почти всех осуждали на смерть и везли сжигать. Окровавленные жертвы привязывали к саням и с крутого спуска сталкивали на быстрину, где Волхов никогда не замерзал. Несчастные ныряли в бездну. Младенцев сжигали, привязав их к матерям. Опричники с пиками стояли на лодках и следили, чтобы никто не спасся.

По данным третьей новгородской летописи, убийства продолжались пять недель, и каждый день на тот свет отправлялось обычно людей 500—600. Иногда количество жертв возрастало до полутора тысяч в день. Первая псковская летопись свидетельствует, что вцелом погибло около 60 000 человек, как мужчин, так и женщин…

Как бы там ни было, отвратительная резня приобрела ужасного размаха, и когда Ивану больше некого было убивать, он обратил свою ярость на неживые предметы. С особым зверством накинулся он вначале на монастыри, предполагая там измену. По той же, вероятно, причине, он взялся уничтожать торговлю и промышленность этого великого города. Все лавки в городе и предместьях, а вместе с ними и дома были разграблены и разрушены до основания. Присутствовал при этих разрушениях сам царь. Опричники же, если верить летописи, шныряли вокруг верст за 200—250 от Новгорода и везде чинили то же самое…

Новгород уже никогда не оправился от нанесенного ему удар" [Валишевский К. Иван Грозный. — М.: ИКПА, 1989. — Репринтное воспроизведение издания 1912 года, с 275—278].

Вот как описывает те же деяния царя российский религиозный философ Георгий Петрович Федотов (1886—1951 г.) в книге "Святой Филипп Митрополит Московский", переизданной в Москве в 1991 году (Париж, 1928, с 81—82):

"… Люд бежал с насиженных мест, разоренных опричниной. Деревни и города пустели. В это время гражданская война царя с народом приобрела новые формы. Разгрому и резне подвергались целые города. Мы слышим это про Торжок и Коломну. В декабре 1569 г. были погромлены все города между Москвой и Новгородом. Это было настоящее военное завоевание в жестокой военной ситуации XVI столетия, завоевание земли, которая и не думала ни о восстании, ни о сопротивлении. Поводом был донос на новгородскую власть, которая якобы собиралась сдаться польскому королю. Но чем провинились Клин, Тверь, Вышний Волочок и другие города на пути царской рати?..

Убийства начались уже в Клину. Таубе и Крузе пишут, что в этом городе Иван встретил большую партию — 470 семейств— псковичей, которых гнали, по его наказу, в Москву для заселения опустошенных мором местностей. Всех их перебили вместе с клинчанами. Лютая орда приблизилась к Твери. Иван не вошел в город, а остановился в одном из ближайших монастырей. Войско грабило город, по наказу царя, начав с духовенства. Жгли то, чего не могли забрать, мучили и вбивали людей" [Федотов Г. П. Святой Филипп Митрополит Московский. — М., 1991. — Печатается по тексту YМСА PRESS. — Париж, 1928, с 81—82].

Кто может найти в этих описаниях живую народную связь Новгорода, Твери и Клина с Москвой 1570 года?

Новгород по своей культуре, по своему историческому развитию, по своей экономике стоял значительно выше деспотичной Москвы и Московии в целом. Московские князья и боярство видели в этом постоянную угрозу для себя лично и для княжества. Они, кроме физической силы и жестокости, ничем выделиться не могли. В то время, как Новгород имел пол тысячи лет культурных и экономических связей с Киевом и Европой, Московия в целом даже в XVI веке не была страной славянской культуры. Народ Московии отличался от славян совершенно иной психологией, имея другие исторические корни.