Кобзари-лирники
««« 11. Козаки-характерники и искусства Спаса 13. Великое княжество Литовское »»»
Источник: Георгий МЕЛЬНИЧУК, Народные певцы истории.
Кобзарство — явление уникальное и глубоко национальное. Кобзари служили не самодержцам, а народу. Многие кобзари одинаково хорошо владели как бандурой, так и оружием, были отважными разведчиками, страстными агитаторами.
Их появление в ХV—ХVI веках прежде всего обусловили особые исторические условия в Украине: постоянные войны, возникновение казачества с его специфическим укладом жизни. Народные певцы воспитывали в людях национальное достоинство и пробуждали стремление к свободе и независимости.
Кобзари в своих эпических произведениях воспевали героев восстаний и национально-освободительной войны и пересказывали под переливчатое рокотание струн простым «неписьменным» людям драматическую историю своего народа.
Отношение к кобзарям в народе было особым. В украинском фольклоре навсегда запечатлелся немеркнущий образ казака-химеры Мамая — умелого воина, певца и бандуриста. Его изображение осталось на лубочных картинах минувшей поры. Согласно преданиям, Мамая не брала ни старость, ни пуля, ни сабля... Он был, бесспорно, олицетворением несгибаемого духа украинского народа, его мечты о свободе.
И совсем другой тип кобзаря — слепой «дидусь», хранивший историческую память многих поколений и воплощавший в себе мудрость целого народа. Он передвигался от села к селу с помощью мальчика-поводыря и умел затронуть самые животрепещущие струны души украинцев.
Первые упоминания об исполнении дум относятся к концу ХVI века, а первая их запись датируется концом ХVII века. Первый же сборник дум был издан в 1819 году.
Украинские народные певцы на протяжении ряда эпох были свидетелями и участниками исторических событий. Было немало случаев, когда они вместе с казаками отправлялись в походы и силой своего искусства поднимали боевой дух ратников. Мировоззрение народных певцов в значительной мере обусловило их репертуар, содержание и идейную направленность исполняемых ими произведений. В основном это были думы, представляющие один из центральных жанров украинского народного творчества. Как правило, основной акцент в них делался на религиозную общественную мораль. Они отличались тонкостью чувства и философской вдумчивостью, воспевали рыцарство запорожских казаков.
Значительную роль в развитии дум как жанра сыграли певческие братства, в которые объединялись кобзари и лирники. Певческие братства возникли по типу городских ремесленных цехов в конце ХVII—ХVIII веков для защиты интересов кобзарей и лирников. Как и во всяком цехе, в братствах были «мастера», учителя и ученики (их количество и срок обучения определялись каноном), устав, касса, знамя и даже особый язык, который назывался «лебийским». Кроме «секретного» языка кобзарей, существовали и условные музыкальные сигналы, значение которых знали только посвященные.
Во второй половине ХIХ века певческие братства утратили свое значение и почти повсеместно прекратили существование.
Таким образом, кобзарство на Украине за историю своего существования пережило как расцвет, так и упадок. С постепенным уменьшением роли в обществе украинского казачества, его бесстрашные барды и баяны становились нищими певцами, вызывающими сочувствие у простого люда.
В конце ХIХ века царское правительство издало закон о запрещении бродяжничества. Запрет коснулся и талантливых певцов, и музыкантов Украины. Им не разрешалось петь и играть на ярмарках, переходить из села в село.
Известны многочисленные случаи, когда полицейские разбивали бандуры, а кобзарей арестовывали. Но полицейские меры не помогали. Наоборот, интерес к творчеству кобзарей стал возрастать среди патриотически настроенной интеллигенции.
В конце ХIХ — начале ХХ века происходит интересное явление: думы часто разучиваются из кобзарских сборников, составленных фольклористами-этнографами. Нередко кобзарь находил грамотного человека и просил его читать и перечитывать текст понравившегося ему произведения до тех пор, пока не запоминал услышанное. Роль чтеца иногда исполнял поводырь.
Поэтико-музыкальные достоинства дум волнуют слушателей и сегодня. Если первоначально творцами и исполнителями дум были непосредственные участники казацких походов, то со временем этот жанр становится частью репертуара профессиональных кобзарей из народной среды.
Источник: РАССТРЕЛЯННЫЙ СЪЕЗД КОБЗАРЕЙ, Николай Литвин «Зеркало недели» №44, 01 ноября 1997
Искать о расстрелянном съезде кобзарей хотя бы беглое упоминание в советской прессе — напрасный труд. Но и в архивах бывшего НКВД-КГБ исследователи кобзарского искусства никак не могут найти документального подтверждения этой ужасной трагедии. Но все же правда о расстрелянном съезде кобзарей и лирников, как легендарная Феникс-птица, упрямо восстает из пепла забытья.
Известно, что у Сталина и его разноплеменных приспешников была прямо-таки зоологическая ненависть ко всему украинскому. Но если украинский язык и украинскую песню на первых порах своего господства они еще как-то терпели, то носители украинского героического эпоса — кобзари были для них костью в горле. Уже с первых дней утверждения в Украине власти «рабочих и крестьян» большевики устраивают за слепыми и беспомощными народными певцами настоящую охоту и расстреливают их на месте, как дикое зверье, без суда и следствия. В 1918 году они убили лирника Иосифа. В 1919 году в Екатеринодаре погибают от их рук кобзари Иван Литвиненко, Андрей Свидюк, Федор Диброва. В 1920-м — Антон Митяй, Свирид Сотниченко, Петр Скидан. А сколько еще безымянных, беспаспортных легло в сырую землю под бело- и красноказацкими саблями, красноармейскими и милицейскими пулями, знает только один Бог…
И все же кобзарскую проблему большевики таким способом не смогли решить — слишком много было тогда в Украине кобзарей и слишком любили их и уважали наши люди. Предупреждали, прятали, передавали из рук в руки как свое самое дорогое и самое святое духовное сокровище. И ЦК ВКП (б) в своей беспощадной борьбе с «кобзарским национализмом» решает изменить тактику, «спускает» на места аж четыре постановления: «О запрещении попрошайничества», «Об обязательной регистрации музыкальных инструментов в отделах милиции и НКВД», «Об утверждении репертуара в учреждениях НКО» (народного комиссариата образования. - М.Л.), «Положение об индивидуальной музыкально-исполнительской деятельности».
Теперь кобзарей не расстреливали на месте, как это делали раньше, их бросали на долгое время в холодную без питья и пищи, а инструменты уничтожали.
Но и это мало помогало. Тогда кобзарей, как «неисправимый националистический элемент», начали очень активно шельмовать в прессе. Газеты того времени запестрели такими вот «броскими» заглавиями: «Против кобзарей — радио Днепрельстана!», «Будем внимательней контролировать кобзарей!», «Кобза — музыкальная соха!», «Кудесница-гармошка становится и в определенной степени уже стала настоящим средством воспитания масс». Народу, который испокон веков питал любовь к кобзарскому искусству, насильно навязывают не только «кудесницу-гармошку», но и «кудесника-баяна», «кудесницу-домру» и «кудесницу-балалайку», обязуя фабрики музыкальных инструментов Украины изготавливать их и распространять не сотнями и даже не тысячами, а миллионами штук!
К травле кобзарей подключают и некоторых украинских писателей. Юрий Смолич тогда писал: «Кобза таит в себе очень большую опасность потому, что она слишком крепко связана с националистическими элементами украинской культуры, с казацкой романтикой и Сечью Запорожской. Это прошлое кобзари старались непременно воскресить. На кобзу давит средневековый хлам жупана и шароваров». Микола Хвылевой призывал положить конец «закобзариванию Украины», «выбить колом закобзаренную психику народа».
Но все же в зоологической ненависти к кобзарству всех превзошел Микола Бажан, сварганив поэму «Слепцы», в которой называет кобзарей «нытиками», «вонючими недоносками», а основу их репертуара — наш тысячелетний героический эпос — «сторотыми проклятыми песнями». Пусть Миколе Бажану Бог будет судьей, но я, как кобзарь и украинец, и на смертном одре не прощу ему этих омерзительных строчек:
Помреш, як собака, як вигнаний зайда.
Догравай, юродивий, спотворену гру!
Вірую — не кобзою,
Вірую — не лірою,
Вірую полум’ям серця і гніва…
Но не все деятели украинской культуры клюнули на энкаведистскую заначку. Павло Тычина не стеснялся позировать перед объективом фотоаппарата с «патриархально-националистической» кобзой, а Максим Рыльский в те проклятые годы грудью стал на защиту украинских кобзарей. Прокоммунистическому Тычине его замилование старосветской кобзой-бандурой органы простили. Но Максиму Тадеевичу не простили, на протяжении десяти лет вынашивали планы его не только духовного, но и физического уничтожения. Но не только Максим Рыльский был «не ко двору». Органы делают невыносимой жизнь художников и фольклористов, исследователей кобзарского искусства Николая Домонтовича, Порфирия Мартыновича, Климента Квитки, Опанаса Сластиона, писателя и кобзаря Гната Хоткевича. Снимают с должности директора Днепропетровского исторического музея, «кобзарского батьку», Дмитрия Яворницкого.
И все же «выбить колом закобзаренную психику» украинского народа большевикам никак не удавалось. Тогда они обратились к чисто иезуитским методам укрощения свободолюбивого украинского кобзарства.
Часть кобзарей, которые не «запятнали» своей крестьянско-рабочей биографии участием в национально-освободительной борьбе, начали загонять в «колхозы» — капеллы, ансамбли, квартеты, трио, в которых, как говорит кобзарь и священник из США Сергей Киндзерявый-Пастухив, «народный бард превратился в исполнительного пособника-лгуна коммунистической партии, а капеллы, куда насильно загоняли певцов, стали базой их перевоспитания».
Других кобзарей, не способных к коллективному музицированию, комиссариаты образования и органы НКВД заставляли сочинять «песни» и «думы», восхваляющие кровавую советскую действительность. Эти «песни» и «думы» ничего общего с украинским народным творчеством не имели. Но это никого из власть предержащих не волновало. Надо было из украинского народного творчества «выпустить националистический пар». И выпускали… Кобзарь Петр Древченко оставил воспоминание, как они со Степаном Пасюгой, Павлом Гащенко и Григорием Цыбкой слагали «в пайку» думу «О революции и о нашем войске Красном, о Ленине и о доблестных полководцах». Что это за «дума», судите сами:
А нумо, співці-кобзарі,
Давайте свій строй перестроїм
З сумного на кличний…
Співаймо своїй Батьківщині,
Хто ж кращої пісні од нас заспіває,
У кого є кобза гучніша!..
А нумо, співці-кобзарі,
Оспіваєм червону заграву,
Про військо Червоне могутнє,
Про Леніна любого славу!
Но многие из «нищенской братии», как только их ни заставляли и ни наказывали, не желали брать в свой репертуар подобные «думы», они, как и тысячу лет назад, путешествуя от села к селу, от города к городу, пели древние «невольничьи плачи», упрямо воскрешали из мертвых народную историческую память.
Тогда кому-то из «ленинско-сталинских соколов» пришла в голову «гениальная» идея: собрать кобзарей и лирников как будто на съезд и всех расстрелять, а их кобзы и лиры уничтожить. Этот расстрельный съезд планировали провести еще в 1925 году, потом перенесли на 12.12.1927 года. Но и тогда он не состоялся. Наверное, еще не всех кобзарей зарегистрировала специально для этого созданная Академией наук УССР этнографическая комиссия.
В 1939 году в Лондоне вышла книга воспоминаний русского белоэмигранта Шостаковича. «В середине 30-х годов, — пишет Шостакович, — Первый Всеукраинский конгресс лирников и бандуристов был провозглашен и все народные певцы вынуждены были собраться вместе и дискутировать о своем будущем. «Жить стало лучше, жить стало веселее», — говорил Сталин. Эти певцы ему поверили. Они приехали на конгресс. Это был живой музей, живая история Украины, все ее песни, ее музыка, ее поэзия. И вот почти всех их расстреляли, почти все эти жалобные певцы были убиты».
Недавно в Украине переиздали книгу известного американского ученого Роберта Конквеста «Жатва скорби», в которой идет речь и об уничтоженных Сталиным украинских Гомерах: «Популярная в народе национальная культура на протяжении веков поддерживалась в украинском селе бардами, воспетыми Шевченко кобзарями, которые, путешествуя от села к селу, зарабатывали на жизнь исполнением древних народных песен и пересказыванием народных баллад. Они постоянно напоминали крестьянам об их свободном и героическом прошлом. Это «нежелательное явление» теперь было подавлено. Кобзарей созвали на съезд и, собрав их там всех вместе, арестовали. По имеющимся в наличии сведениям, многих из них расстреляли — и в этом была своя логика, — потому что от них было мало пользы в лагерях принудительного труда».
Свидетельства Шостаковича и Конквеста для нас очень ценны, но, к сожалению, ни первый, ни второй не подают источников информации.
В составе комиссии по проведению несостоявшегося съезда кобзарей 1927 года был, наряду с Д.Ревуцким, Д.Усенко, И.Копаном, П.Вишницким, и Михаил Полотай — «украинский советский исследователь искусства кобзарей и бандуристов» (Шевченковский словарь. Киев, 1977).
Весной 1989 года я встречался с Михаилом Панасовичем. И хотя тогда ему исполнилось 90 лет, был он, как говорят, «при здравии», имел цепкий ум и блестящую память. Но когда я попросил его рассказать о расстрелянном съезде, Полотай часто (как будто отгоняя мух) замахал руками, сказал, что это выдумки буржуазной пропаганды, съезда в середине тридцатых не было, кобзарей расстреливал не НКВД, а «кулаки» и «украинские буржуазные националисты».
Просил я рассказать о расстрелянном съезде и Андрея Бобыря. Он также ответил мне, что все это небылицы, что Первый Республиканский съезд кобзарей и лирников состоялся в Киеве в 1939 году. Да и другие кобзари старшего поколения (Евгений Адамцевич, Александр Маркевич, Григорий Ильченко, Георгий Ткаченко), с которыми в семидесятых я не только часто встречался, но и гастролировал, боялись этой темы, как огня. И только когда над домом Верховной Рады Украины взвился сине-желтый флаг, заговорили очевидцы тех трагических событий. Исследователь истории уничтожения украинского кобзарства Кость Чемерский в газете «Українські обрії» (апрель, 1991) приводит их свидетельства.
Но даже после ужасной энкаведистской резни кобзари в Украине не перевелись. Некоторым посчастливилось спастись. Например, Мовчан, по его словам, не поехал в Харьков на «слет народных певцов» лишь только потому, что его поводырь куда-то запропастился. Такие, как Михаил Полотай, Федор Кушнерик, Михаил Носач, старательным творением советского псевдогероического эпоса выторговали себе жизнь. Но и тех, и других оставалось совсем мало. Если на расстрелянный съезд энкаведисты смогли согнать более 200 кобзарей и лирников (А.Парфиненко называет более впечатляющую цифру — 337), то на так называемый Первый Республиканский совет, который состоялся в Киеве 15 апреля 1939 года, удалось собрать только 37 народных певцов. То, что этот совет был жалким фарсом, свидетельствует выступление на нем Федора Кушнерика. Зная о массовом истреблении кобзарей под Харьковом, Кушнерик, как будто бы ничего не случилось, заливался соловьем: «Только Великая Октябрьская революция сделала нас, незрячих, зрячими, дала нам счастливую жизнь, дала нам возможность творить, слагать песни о нашей славной советской жизни, петь их родному народу, заниматься нашим любимым делом».
Известный исследователь кобзарства львовянин Богдан Жеплынский сложил реестр кобзарей и лирников, уничтоженных большевиками в тридцатых годах и без вести пропавших. Этот мартиролог неполный, всего 72 человека.
««« 11. Козаки-характерники и искусства Спаса 13. Великое княжество Литовское »»»